Неточные совпадения
— Теперь благослови, мать, детей своих! — сказал Бульба. — Моли Бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую, [Рыцарскую. (Прим. Н.В. Гоголя.)] чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то — пусть лучше пропадут, чтобы и
духу их не было на
свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на земле спасает.
А уж упал с воза Бовдюг. Прямо под самое сердце пришлась ему пуля, но собрал старый весь
дух свой и сказал: «Не жаль расстаться с
светом. Дай бог и всякому такой кончины! Пусть же славится до конца века Русская земля!» И понеслась к вышинам Бовдюгова душа рассказать давно отошедшим старцам, как умеют биться на Русской земле и, еще лучше того, как умеют умирать в ней за святую веру.
Это был один из тех характеров, которые могли возникнуть только в тяжелый XV век на полукочующем углу Европы, когда вся южная первобытная Россия, оставленная своими князьями, была опустошена, выжжена дотла неукротимыми набегами монгольских хищников; когда, лишившись дома и кровли, стал здесь отважен человек; когда на пожарищах, в виду грозных соседей и вечной опасности, селился он и привыкал глядеть им прямо в очи, разучившись знать, существует ли какая боязнь на
свете; когда бранным пламенем объялся древле мирный славянский
дух и завелось козачество — широкая, разгульная замашка русской природы, — и когда все поречья, перевозы, прибрежные пологие и удобные места усеялись козаками, которым и счету никто не ведал, и смелые товарищи их были вправе отвечать султану, пожелавшему знать о числе их: «Кто их знает! у нас их раскидано по всему степу: что байрак, то козак» (что маленький пригорок, там уж и козак).
Когда
дух исследования заставил Грэя проникнуть в библиотеку, его поразил пыльный
свет, вся сила и особенность которого заключалась в цветном узоре верхней части оконных стекол.
— Так исчезнет
свет ложный! Воспоем славу невидимому творцу всего видимого, великому
духу!
— Сестры и братья, — четвертый раз мы собрались порадеть о
духе святе, да снизойдет и воплотится пречистый
свет! Во тьме и мерзости живем и жаждем сошествия силы всех сил!
— Да, не пьете: это правда: это улучшение, прогресс!
Свет, перчатки, танцы и
духи спасли вас от этого. Впрочем, чад бывает различный: у кого пары бросаются в голову, у другого… Не влюбчивы ли вы?
И для борьбы с внутренней тьмой необходима мобилизация всего
духа, избравшего путь
света.
И истинным возрождением России может быть лишь радикальное освобождение от всякого плена, от всякой подавленности и порабощенности внешнему, внеположному, инородному, т. е. раскрытие в себе внутренней мужественности, внутреннего
света,
духа царственного и творящего.
Спасти может только
свет целостной Истины, который раскрывается в Царстве
Духа.
Между тем как законы логики, закон тождества и закон исключения третьего означают необходимые приспособления к условиям нашего падшего мира,
дух находится в сфере, которая по ту сторону законов логики, но в
Духе есть
свет Логоса.
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот в этой комнате, откуда
свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих, в каком он был состоянии
духа, в состоянии, нам известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова в убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Всякий раз, когда вступаешь в лес, который тянется на несколько сот километров, невольно испытываешь чувство, похожее на робость. Такой первобытный лес — своего рода стихия, и немудрено, что даже туземцы, эти привычные лесные бродяги, прежде чем переступить границу, отделяющую их от людей и
света, молятся богу и просят у него защиты от злых
духов, населяющих лесные пустыни.
Но он действительно держал себя так, как, по мнению Марьи Алексевны, мог держать себя только человек в ее собственном роде; ведь он молодой, бойкий человек, не запускал глаз за корсет очень хорошенькой девушки, не таскался за нею по следам, играл с Марьею Алексевною в карты без отговорок, не отзывался, что «лучше я посижу с Верою Павловною», рассуждал о вещах в
духе, который казался Марье Алексевне ее собственным
духом; подобно ей, он говорил, что все на
свете делается для выгоды, что, когда плут плутует, нечего тут приходить в азарт и вопиять о принципах чести, которые следовало бы соблюдать этому плуту, что и сам плут вовсе не напрасно плут, а таким ему и надобно быть по его обстоятельствам, что не быть ему плутом, — не говоря уж о том, что это невозможно, — было бы нелепо, просто сказать глупо с его стороны.
Раздастся голос благородный,
И юношам в заветный дар
Он принесет и
дух свободный,
И мысли
свет, и сердца жар…
Но ему некогда глядеть, смотрит ли кто в окошко или нет. Он пришел пасмурен, не в
духе, сдернул со стола скатерть — и вдруг по всей комнате тихо разлился прозрачно-голубой
свет. Только не смешавшиеся волны прежнего бледно-золотого переливались, ныряли, словно в голубом море, и тянулись слоями, будто на мраморе. Тут поставил он на стол горшок и начал кидать в него какие-то травы.
Вошед в
свет, узнаете скоро, что в обществе существует обычай посещать в праздничные дни по утрам знатных особ; обычай скаредный, ничего не значащий, показующий в посетителях
дух робости, а в посещаемом
дух надменности и слабый рассудок.
Жил на
свете рыцарь бедный,
Молчаливый и простой,
С виду сумрачный и бледный,
Духом смелый и прямой.
То Арапов ругает на чем
свет стоит все существующее, но ругает не так, как ругал иногда Зарницын, по-фатски, и не так, как ругал сам Розанов, с сознанием какой-то неотразимой необходимости оставаться весь век в пассивной роли, — Арапов ругался яростно, с пеною у рта, с сжатыми кулаками и с искрами неумолимой мести в глазах, наливавшихся кровью; то он ходит по целым дням, понурив голову, и только по временам у него вырываются бессвязные, но грозные слова, за которыми слышатся таинственные планы мировых переворотов; то он начнет расспрашивать Розанова о провинции, о
духе народа, о настроении высшего общества, и расспрашивает придирчиво, до мельчайших подробностей, внимательно вслушиваясь в каждое слово и стараясь всему придать смысл и значение.
У честного купца
дух занимается, подходит он ко тому цветку, запах от цветка по всему саду, ровно струя бежит; затряслись и руки и ноги у купца, и возговорил он голосом радошным: «Вот аленькой цветочик, какого нет краше на белом
свете, о каком просила меня дочь меньшая, любимая».
Догадалася тогда Пахомовна, что пришла она в место недоброе; изымал ее сам злой
дух сатана со своими проклятыми деймонами; помутился у нее
свет в очах, и дыханьице в груди замерло, подломилися ноги скорые, опустилися руки белые.
Уедут юнкера туда, где
свет, музыка, цветы, прелестные девушки,
духи, танцы, легкий смех, а Дрозд пойдет в свою казенную холостую квартиру, где, кроме денщика, ждут его только два живых существа, две черные дворняжки, без признаков какой бы то ни было породы: э-Мальчик и э-Цыган. Говорят, что Дрозд выпивает по ночам в одиночку.
— Было двое, и вдруг третий человек, новый
дух, цельный, законченный, как не бывает от рук человеческих; новая мысль и новая любовь, даже страшно… И нет ничего выше на
свете!
Но владычествующий
дух первозданной натуры, князь мира сего, первый носитель божественного
света в природе, отчего и называется он Люцифером, сиречь светоносцем или Денницею, действием воли своей расторг союз бога с натурою, отделил огонь своей жизни от
света жизни божественной, захотев сам себе быть
светом.
Но сие беззаконное действие распавшейся натуры не могло уничтожить вечного закона божественного единства, а должно было токмо вызвать противодействие оного, и во мраке
духом злобы порожденного хаоса с новою силою воссиял
свет божественного Логоса; воспламененный князем века сего великий всемирный пожар залит зиждительными водами Слова, над коими носился
дух божий; в течение шести мировых дней весь мрачный и безобразный хаос превращен в светлый и стройный космос; всем тварям положены ненарушимые пределы их бытия и деятельности в числе, мере и весе, в силу чего ни одна тварь не может вне своего назначения одною волею своею действовать на другую и вредить ей;
дух же беззакония заключен в свою внутреннюю темницу, где он вечно сгорает в огне своей собственной воли и вечно вновь возгорается в ней.
Засим, самое умное делание совершается в семи степенях, соответственно семи видам натуры: из сих семи степеней, или видов, три суть темные, в коих наш огненный
дух еще только стремится к небесному
свету, один вид есть переходный и три последние — высшие.
Как в ясной лазури затихшего моря
Вся слава небес отражается,
Так в
свете от страсти свободного
духаНам вечное благо является.
Но глубь недвижимая в мощном просторе
Все та же, что в бурном волнении.
Дух ясен и светел в свободном покое,
Но тот же и в страстном хотении.
Свобода, неволя, покой и волненье
Проходят и снова являются,
А он все один, и в стихийном стремленьи
Лишь сила его открывается.
Но томление
духа по небесном
свете приближает к нам сей последний; когда же он соприкасается с нашим
духом, то происходит сотрясение, или толчок, иначе называемый небесною молниею.
«Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных
духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к
свету!
— Апостол Павел говорит: на учения странна и различна не прилагайтеся. Конечно, если чернокнижие, буесловие или
духов с того
света вызывать, как Саул, или такие науки учить, что от них пользы ни себе, ни людям, то лучше не учиться. Надо воспринимать только то, что бог благословил. Ты соображайся… Святые апостолы говорили на всех языках — и ты учи языки; Василий Великий учил математику и философию — и ты учи, святый Нестор писал историю — и ты учи и пиши историю. Со святыми соображайся…
— Я — не один… нас много таких, загнанных судьбой, разбитых и больных людей… Мы — несчастнее вас, потому что слабее и телом и
духом, но мы сильнее вас, ибо вооружены знанием… которое нам некуда приложить… Мы все с радостью готовы прийти к вам и отдать вам себя, помочь вам жить… больше нам нечего делать! Без вас мы — без почвы, вы без нас — без
света! Товарищи! Мы судьбой самою созданы для того, чтоб дополнять друг друга!
— Во имя отца и сына и святого
духа, рассмотрим козни дьяволов при
свете правды, коснёмся их нашим простым русским умом и увидим, как они рассыплются прахом на глазах наших.
Я его так и называю свиток. Он скручен весь, а если его раскатать, то я и не знаю, как он обширен будет! Мне кажется, один своим благородством удивить
свет может. Все в нем писано: и великие дела для возбуждения
духа, и позорное слово для угрожения, и мои беззакония тоже в нем заключаются.
— О, не беспокойся! — отвечал Рославлев, остановясь на минуту, чтоб перевести
дух, — теперь я чувствую в себе довольно силы, чтоб уйти на край
света. Вперед, мой друг, вперед!
Соленый. Через двадцать пять лет вас уже не будет на
свете, слава богу. Года через два-три вы умрете от кондрашки, или я вспылю и всажу вам пулю в лоб, ангел мой. (Вынимает из кармана флакон с
духами и опрыскивает себе грудь, руки.)
Часть стены тотчас вывалилась полукругом, образовав полку с углублением за ней, где вспыхнул
свет; за стеной стало жужжать, и я не успел толком сообразить, что произошло, как вровень с упавшей полкой поднялся из стены род стола, на котором были чашки, кофейник с горящей под ним спиртовой лампочкой, булки, масло, сухари и закуски из рыбы и мяса, приготовленные, должно быть, руками кухонного волшебного
духа, — столько поджаристости, масла, шипенья и аромата я ощутил среди белых блюд, украшенных рисунком зеленоватых цветов.
— Несчастная я уродилась, — шептала Охоня. — Не люб он мне был, когда сватался, а тут… ох, горькое мое горюшко!..
Свету белого я не взвидела, как игумен взял ножницы…
дух у меня занялся… умереть бы мне…
Прошел год, другой — о Романе Прокофьиче не было ни слуха ни
духа. Ни о самом о нем не приходило никаких известий, ни работ его не показывалось в
свете, и великие ожидания, которые он когда-то посеял, рухнули и забылись, как забылись многие большие ожидания, рано возбужденные и рано убитые многими подобными ему людьми. Норки жили по-прежнему; Шульц тоже. Он очень долго носился с извинительной запиской Истомина и даже держался слегка дуэлистом, но, наконец, и это надоело, и это забылось.
Но нельзя не прибавить, что вообще на природу смотрит человек глазами владельца, и на земле прекрасным кажется ему также то, с чем связано счастие, довольство человеческой жизни. Солнце и дневной
свет очаровательно прекрасны, между прочим, потому, что в них источник всей жизни в природе, и потому, что дневной
свет благотворно действует прямо на жизненные отправления человека, возвышая в нем органическую деятельность, а через это благотворно действует даже на расположение нашего
духа.
—
Света не вижу… Дай
дух перевести… Ох! (Садится.) Не тяни только долго, а дергай. Ты не тяни, а дергай… Сразу!
О
дух неправды! Тот, кто ищет
свет,
Кто жаждет лишь обнять, что вечно и прекрасно,
Над тем у ада власти нет,
И ты сгубить его надеешься напрасно.
Познает правду он, рассеется твой мрак,
Как ветром на луну навеянная тучка!
— Это речь врагов моих, — ответил он, наконец, благоразумно сдерживая себя, трепещущим голосом. В то же самое время герой наш с беспокойством оглянулся на дверь. Дело в том, что господин Голядкин-младший был, по-видимому, в превосходном расположении
духа и в готовности пуститься на разные шуточки, не позволительные в общественном месте и, вообще говоря, не допускаемые законами
света, и преимущественно в обществе высокого тона.
Отчего же целые бессонные ночи проходят, как один миг, в неистощимом веселии и счастии, и когда заря блеснет розовым лучом в окна и рассвет осветит угрюмую комнату своим сомнительным фантастическим
светом, как у нас, в Петербурге, наш мечтатель, утомленный, измученный, бросается на постель и засыпает в замираниях от восторга своего болезненно-потрясенного
духа и с такою томительно-сладкою болью в сердце?
Полотно покрыло мольберт с картиной, а я все сижу перед ним, думая все о том же неопределенном и страшном, что так мучит меня. Солнце заходит и бросает косую желтую полосу
света сквозь пыльные стекла на мольберт, завешенный холстом. Точно человеческая фигура. Точно
Дух Земли в «Фаусте», как его изображают немецкие актеры.
Ехав домой, он предавался сладостным мечтаниям. Перспектива будущей семейной жизни рисовалась пред ним в чудном
свете; вот будет свадьба: какой это чудный и в то же время страшный день! Какое нужно иметь присутствие
духа и даже некоторое… а там, там будет лучше, там пойдет все ровнее, попривыкнешь к новому положению; тут-то вот и можно наслаждаться мирно, тихо. В это время Павел подъехал к крыльцу, и необходимость вылезть из дрожек остановила на несколько времени его мечтания.
В группе двадцати лиц отразилась, как луч
света в капле воды, вся прежняя Москва, ее рисунок, тогдашний ее
дух, исторический момент и нравы.
Сидел и слушал, как всё, что видел и познал я, растёт во мне и горит единым огнём, я же отражаю этот
свет снова в мир, и всё в нём пламенеет великой значительностью, одевается в чудесное, окрыляет
дух мой стремлением поглотить мир, как он поглотил меня.
Как-то утром они о чем-то повздорили. Таня заплакала и ушла к себе в комнату. Она не выходила ни обедать, ни чай пить. Егор Семеныч сначала ходил важный, надутый, как бы желая дать понять, что для него интересы справедливости и порядка выше всего на
свете, но скоро не выдержал характера и пал
духом. Он печально бродил по парку и все вздыхал: «Ах, боже мой, боже мой!» — и за обедом не съел ни одной крошки. Наконец, виноватый, замученный совестью, он постучал в запертую дверь и позвал робко...
Через что исполняются наши родительские наставления, прежде данные Ее Высочеству».] искала Она правил мудрой Политики, и часто, облокотись священною рукою на бессмертные страницы
Духа законов, раскрывала в уме Своем идеи о народном счастии, предчувствуя, что Она Сама будет творцом оного для обширнейшей Империи в
свете!..
— Нет, это что-о! Не в том сила! А просто я есть заразный человек… Не доля мне жить на
свете… Ядовитый
дух от меня исходит. Как я близко к человеку подойду, так сейчас он от меня и заражается. И для всякого я могу с собой принести только горе… Ведь ежели подумать — кому я всей моей жизнью удовольствие принес? Никому! А тоже, со многими людьми имел дело… Тлеющий я человек…